°C
О цензуре, сатире и зрителях
Вы служите в Театре сатиры с 1976 года. За это время в стране произошло множество событий – распад Советского Союза, Перестройка, лихие 90-е, смена глав государства, пандемия. Обычно театр является отражением жизни общества, и, кажется, что в Театре сатиры, как ни в каком другом театре, мировые события и события масштаба страны должны пополнять репертуар. Проанализировав свой опыт, могли бы вы сказать, как менялся репертуар театра за четыре десятилетия? Находили ли в нем отражение масштабные события?
Я застал то время, когда существовала цензура. Каждую нашу пьесу комиссия отсматривала и находила вещи, которые, по их мнению, показывать публике не стоило. Так, в постановке «Бег» по Булгакову режиссера Валентина Николаевича Плучека нельзя было говорить, что тараканы содержатся под неусыпным и неустанным надзором профессора энтомологии бывшего Казанского университета. А почему нельзя? Потому что там учился Ленин. Поэтому в то время были табуированные темы. Несмотря на все это, зритель был весьма начитан, поэтому когда и режиссер, и актеры прятали «острые вещи» за мезансценой, паузой или интонацией, то, конечно, каждый понимал, о чем идет речь.
Затем пришло время полной свободы. Никто не проверял наши постановки, театр сам решал, что показывать. Стоит сказать, что наш театр никогда не опускался до кардинальных изменений: мужчину играл только мужчина, а женщину только женщина. За эти десятилетия произошло многое, но театр не прекращал работать. Мы всегда, будь то 1993-й год, когда произошли важнейшие события в истории страны, или 2020-й, когда начался ковид, работали для наших зрителей. Да, безусловно, менялась страна и репертуар театра тоже менялся, но в нем всегда присутствовала классика – кладезь мудрости и вечных истин.
Какие спектакли сегодня ставят в Театр сатиры? Какие проблемы они поднимают?
Поскольку у нас недавно сменилось руководство (в 2021 пост художественного руководителя Театра сатиры занял Сергей Ишханович Газаров. – Прим.ред) и два театра объединились – Театр Армена Джигарханяна и Театр Сатиры, то, естественно, у нас стало намного больше актеров. Сейчас это порядка 120 человек. Сергей Ишханович сделал упор на классику, но в современном прочтении. Поэтому в театр вернулись произведения Антона Павловича Чехова – спектакль «Дядя Жорж». До этого Чехов ставился у нас только один раз. Это был «Вишневый сад» Валентина Плучека. Также в репертуаре появились спектакли по пьесам Михаила Булгакова и Александра Островского. На Малой сцене «Чердак» у нас идут постановки современных авторов: Михаила Рощина «Муж и жена снимут комнату», Андрея Смирнова «Родненькие мои», Родиона Овчинникова «Тремя этажами выше» и многие другие. Еще у нас работает Детская сцена, где мы показываем сказки классические и современные. Спектакли у нас очень разнообразные, но главное – в них поднимаются вечные темы. Например, в чем прекрасна классика? В ней все есть: исследование поведения человека, его трусости, его приспособления. Это можно найти как у Булгакова, так и у Островского. Сейчас мир настолько быстро и сильно меняется, но в классике, как мне кажется, до сих пор можно найти темы, которые волнуют каждого человека.
Театр сатиры, судя по названию и концепции, должен что-то высмеивать. Над чем сегодня смеется зритель? Отличается ли это от того, над чем смеялся зритель в 80-е, 90-е, 00-е, 10-е?
Как я уже сказал, раньше, в советское время, была цензура. Поэтому, чтобы что-то высмеять, приходилось изощряться. Сейчас с этим намного проще. Мне кажется, что зритель во все времена смеется в основном над тем, что ему близко. Но, кстати, название Театр сатиры не любил ни Александр Анатольевич Ширвиндт, ни Валентин Николаевич Плучек (Валентин Плучек – худрук Театра сатиры с 1957 по 2000 год, Александр Ширвиндт – худрук с 2000 по 2021 год. Прим. ред.). Как говорил Александр Анатольевич, сатира – это что-то злое. Поэтому у нас всегда была высокая планка. Мы старались искать очень тонкие темы. Как говорил Владимир Маяковский: «Театр – не отображающее зеркало, а – увеличительное стекло». Сергей Газаров, нынешний худрук, сформулировал концепцию «Театр Радости».
Как вам кажется, есть ли какая-то красная черта, что вот над этим шутить нельзя ни со сцены, ни в жизни?
Я патриот, и звание Народного артиста России для меня – это не просто красивый значок, который хорошо смотрится на одежде. По моему мнению, Народный артист должен быть со своей страной. Поэтому я выступал перед строителями БАМа, солдатами в Афганистане, а в настоящее время стараюсь поддерживать наших бойцов. Также я был одним из первых, кто публично поддержал в 2014 году вхождение Крыма в состав Российской Федерации. К слову, я уже пять лет являюсь председателем Международного фестиваля античного искусства «Боспорские агоны», который ежегодно проходит в городе-герое Керчь. Лично для меня не допустимо ругать свою страну и унижать народ, а особенно из-за границы. Для меня очень важно, что я работаю именно здесь, для нашего зрителя. Да, есть вещи, которые мне не нравятся, но я вижу, что многое делается для того, чтобы людям стало жить лучше.
Вы наверняка слышали о таком явлении, как отмена русской культуры. Что об этом думаете?
Отменить русскую культуру невозможно! Это вообще дикость какая-то – что-то отменять. У нас же такого нет. В наших театрах до сих пор ставят спектакли по пьесам зарубежных драматургов. И мы с уважением к ним относимся. Как можно отменять Чайковского, Толстого, Чехова, Достоевского, Рахманинова, на которых, как мне кажется, воспитан весь мир. А в Голливуде лучшие актеры вообще работают по системе Станиславского. Поэтому это бред какой-то. Невозможно перевернуть все с ног на голову только по одному какому-то указу.
О режиссуре и работе артиста
Вы являетесь не только актером, но и режиссером. Если говорить о втором амплуа, то какие постановки, на ваш взгляд, интересно ставить сегодня и почему?
Знаете, я сейчас уже не занимаюсь режиссурой. Но, на мой взгляд, любой спектакль должен заканчиваться катарсисом. Выдающийся режиссер Валентин Николаевич Плучек всегда говорил: «Какой бы ни была постановка, всегда должен быть свет в конце туннеля». Человек идет в театр, чтобы поучаствовать в том, что происходит на сцене: поплакать и посмеяться вместе с главными героями истории, а в конце выйти из театра счастливым. В этом плане российский зритель сильно отличается от западного. Второй платит деньги и хочет, чтобы его развлекали, но при этом действие, происходящие на сцене, его никак не касается.
Юрий Борисович, вы поставили 10 спектаклей. Какой из них для вас был самым запоминающимся?
Для меня, как режиссера одним из самых запоминающихся спектаклей стала дебютная работа – «Секретарши», которую я ставил в Театре сатиры вместе с композитором Андреем Семеновым. Мы с ним фантазировали на тему офиса, где все сотрудницы – от уборщицы до секретарши – были влюблены в начальника. Они выражали свои чувства, исполняя мировые шлягеры. Актрисы пели вживую под оркестр. Этот спектакль имел успех в Москве. Для меня было важно, что в «Секретаршах» заняты актрисы разных возрастов, многие из которых на тот момент долгое время не снимались.
И если вернуться к первому амплуа, то каких героев вам нравится играть на сцене?
Когда я только пришел в театр, мне было интересно играть молодых героев, одетых во все кожное. Потом, с возрастом, стали нравится характерные роли, где можно измениться внешне, голосом, внутренне. Например, в спектакле «Лес» по Островскому я играю Счастливцева (Счастливцев – центральный персонаж комедии «Лес». Он провинциальный актер, комик. – Прим.ред). Это такая судьба, которая может ждать каждого актера. Когда человек сначала играл любовника, затем перешел в комики, потом пошел в суфлеры. Сейчас мне нравится играть персонажей с интересной судьбой. Конечно, для меня настоящим подарком стала роль с трехминутным перевоплощением в постановке «Иван Васильевич», где я могу одновременно сыграть и Буншу, и царя. У меня сейчас абсолютно разные роли, каждую из которых я люблю и с удовольствием выхожу на сцену.
Есть ли роль, которую вам сложно было сыграть?
Каждая роль уникальна, и каким бы опытом я не обладал, когда мне приносят текст новой роли, то это каждый раз загадка: «Что с этим делать? Как это играть?». И именно на репетициях идет поиск своего героя.
О современных технологиях и современных актерах
Современные режиссеры в экспериментальном театре не редко шокируют публику действием на сцене, диалогами и монологами с нецензурными выражениями. Как вы думаете, оправдано ли использование подобных приемов в работе?
Мое мнение – это не нужно. Я против подобных приемов на сцене. Театр должен возвышать зрителя, а не, напротив, отпускать его неизвестно куда.
Еще одна тенденция последних лет – интерактивные спектакли с участием зрителя, использование нейросетей. Что вы скажете об этих тенденциях?
На мой взгляд, современные технологии, безусловно, должны входить в театр. Это процесс эволюции. При этом нейросети не должны становится единственным, что привлечет зрителей. Должен быть интересен режиссер, его история, и то, как актер ее покажет. Технологии, декорации, костюмы – это только дополнение. Все равно самое главное на сцене – актер.
Вы снимались в кино и работали вместе с такими великими актерами, как Андрей Миронов и Анатолий Папанов. Как вы думаете, актеры нового поколения сильно отличаются от советских артистов? И если отличаются, то чем?
Да, отличаются. Помню, когда я только начал работать в театре, то снялся сразу в четырех кинокартинах, среди которых «Портрет с дождем» Гавриила Егиазарова и «Соловей» Надежды Кошеверова. Тогда, чтобы уйти на съемки, нужно было получить письменное разрешение художественного руководителя театра. В этом документе он писал: «…в свободное от основной работы время…». То есть театр был прежде всего. И Андрей Миронов, и Анатолий Папанов были в первую очередь ведущими артистами Театра сатиры. Сейчас же стоит только раз сняться в популярном сериале или фильме, то неизвестные никому актеры моментально становятся звездами. Раньше все актеры должны были пройти через массовку. Она тебя организует. Сейчас выпускник института может сразу получить ведущую роль. Поэтому, да, изменились не только актеры, но и сам процесс съемок, а также проб.
Как вам кажется, с каким настроением, мыслями, настроем должен уходить зритель из Театра сатиры?
Зритель должен уходить со спектакля счастливым. Театр всегда должен нести свет и оптимистический заряд энергии.
Ранее корреспондент Global City Москва встретился с актрисой Театра сатиры Александрой Мареевой, чтобы поговорить о ее работе, зрителях и театре.
Фото: пресс-служба Московского академического театра сатиры
© Интернет-журнал «Global City» Бруданова Дарья
